На ком женат кирилл борисович комаров. Шпионский детектив, или финансовые кульбиты атомстройэкспорта

Первый заместитель генерального директора - директор Блока по развитию и международному бизнесу

Краткая биография:

Родился 29 декабря 1973 года в Ленинграде (ныне - Санкт-Петербург). В 1992 году с золотой медалью окончил Правовой лицей при Уральской государственной юридической академии.
В 1997 году с красным дипломом окончил судебно-прокурорский факультет Уральской государственной юридической академии. По окончании академии поступил в аспирантуру, в 2000 году защитил диссертацию по теме «Государственное управление: средства в экономической сфере». Кандидат юридических наук.
С 1996 по 2000 гг. работал в консалтинговой компании ЗАО «ЮрКон» (г. Екатеринбург), прошел путь от специалиста до первого вице-президента.
С июля 2000 г. по июнь 2005 г. работал в группе компаний «РЕНОВА» (директор по правовым вопросам и управлению проектами ЗАО «РЕНОВА», первый заместитель генерального директора ЗАО «РЕНОВА», генеральный директор ЗАО «РЕНОВА - Развитие»).
В 2005-2006 гг. - заместитель руководителя Федерального агентства водных ресурсов РФ. С марта 2006 г. по апрель 2007 г. - вице-президент ОАО «ТВЭЛ».
С апреля 2007 года - генеральный директор ОАО «Атомэнергомаш».
В декабре 2007 года принят на должность заместителя директора ОАО «Атомэнергопром». В сентябре 2008 года назначен исполнительным директором ОАО «Атомэнергопром».
В апреле 2010 года назначен директором ОАО «Атомэнергопром». Совмещал данную должность с постом исполнительного директора Дирекции по ядерному энергетическому комплексу Госкорпорации «Росатом».
С апреля 2011 года назначен заместителем генерального директора по развитию и международному бизнесу. С февраля 2015 года назначен первым заместителем генерального директора - директором Блока по развитию и международному бизнесу. Совмещает данную должность с постом директора ОАО «Атомэнергопром».

Лихачев Алексей Евгеньевич Генеральный директор Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом»

Образование:

В 1985 г. окончил радиофизический факультет Горьковского государственного университета, в 1998 г. - экономический факультет Нижегородского государственного университета. Доктор экономических наук.

Трудовая деятельность:

В 1985-1987 гг. - инженер Горьковского научно-исследовательского приборостроительного института.

В 1987-1988 гг. - секретарь комитета ВЛКСМ Горьковского научно-исследовательского приборостроительного института.

В 1988-1992 гг. - второй секретарь, первый секретарь, секретарь Горьковского горкома ВЛКСМ. В те же годы в Горьковском обкоме ВЛКСМ работал и Сергей Кириенко.

В 1992-2000 гг. - управляющий нижегородской социально-промышленной страховой компанией "Аваль".

В 2000 - 2007 гг. - депутат Госдумы, зампред комитета по экономической политике, предпринимательству и туризму.

В 2007-2008 гг. - советник министра экономического развития.

В 2008 - 2010 гг. - директор сводного департамента анализа и регулирования внешнеэкономической деятельности министерства.

В 2010 г. назначен замминистра, в феврале 2015 г. - первым замминистра экономического развития.

5 октября 2016 года Указом Президента РФ назначен генеральным директором Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом».




Комаров Кирилл Борисович Первый заместитель генерального директора – директор Блока по развитию и международному бизнесу Госкорпорации «Росатом»

Образование:

В 1992 году с золотой медалью окончил Правовой лицей при Уральской государственной юридической академии. В 1997 году с красным дипломом окончил судебно-прокурорский факультет Уральской государственной юридической академии. По окончании академии поступил в аспирантуру. В 2000 году защитил диссертацию по теме «Государственное управление: средства в экономической сфере». Кандидат юридических наук.

Трудовая деятельность:

С 1996 по 2000 гг. работал в консалтинговой компании ЗАО «ЮрКон» (г. Екатеринбург), прошел путь от специалиста до первого вице-президента.

С июля 2000 года по июнь 2005 года работал в группе компаний «РЕНОВА» (директор по правовым вопросам и управлению проектами ЗАО «РЕНОВА», первый заместитель генерального директора ЗАО «РЕНОВА», генеральный директор ЗАО «РЕНОВА – Развитие»).

В 2005–2006 гг. – заместитель руководителя Федерального агентства водных ресурсов РФ.

С марта 2006 года по апрель 2007 года – вице-президент ОАО «ТВЭЛ».

С апреля 2007 года – генеральный директор ОАО «Атомэнергомаш» (дочернее предприятие ОАО «ТВЭЛ»).

В декабре 2007 года принят на должность заместителя директора ОАО «Атомэнергопром». В сентябре 2008 года назначен исполнительным директором ОАО «Атомэнергопром».

В апреле 2010 года назначен директором ОАО «Атомэнергопром». Совмещал данную должность с постом исполнительного директора Дирекции по ядерному энергетическому комплексу Госкорпорации «Росатом».

С апреля 2011 года назначен заместителем генерального директора по развитию и международному бизнесу Госкорпорации «Росатом». Совмещает данную должность с постом директора ОАО «Атомэнергопром».

С февраля 2015 года назначен первым заместителем генерального директора – директором Блока по развитию и международному бизнесу Госкорпорации «Росатом». Совмещает данную должность с постом директора ОАО «Атомэнергопром».



Пакерманов Евгений Маркович Президент Русатом Оверсиз

Образование:

В 1996 году окончил Гуманитарный университет г. Екатеринбург по специальности «Финансы и кредит». В 2013 году защитил диссертацию по теме «Управление организационными изменениями как инструмент рыночной адаптации и развития промышленных предприятий» и получил степень кандидата экономических наук.

Трудовая деятельность:

В 2003 году назначен директором по экономике и финансам ОАО «Уралмаш», входящего в Группу Уралмаш-Ижора открытого акционерного общества «Объединенные машиностроительные заводы».

В 2004 году приглашен в г. Санкт-Петербург на должность заместителя генерального директора – финансового директора ОАО «Ижорские заводы».

С 2006 по 2007 гг. – генеральный директор ОАО «Ижорские заводы».




В 2007 году принят на должность директора по стратегическому развитию ОАО «Атомэнергомаш».

С 2007 по 2015 гг. – генеральный директор АО «АЭМ-технологии». Компания была создана в 2007 году в структуре АО «Атомэнергомаш» при непосредственном участии Е.М. Пакерманова. Под его руководством АО «АЭМ–технологии» достигла статуса одной из ведущих инжиниринговых компаний России в области энергетического машиностроения. В управлении АО «АЭМ-технологии» находятся головной инжиниринговый офис в Санкт–Петербурге, Филиал АО «АЭМ-технологии» «Петрозаводскмаш» в Петрозаводске и Филиал АО «АЭМ–технологии» «Атоммаш» в Волгодонске.
В 2015 году назначен на должность президента Русатом Оверсиз.

Е.М. Пакерманов награжден нагрудным знаком «За вклад в развитие атомной отрасли» II степени, наградой «Человек года – 2012 Республики Карелия», знаком отличия Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» «За заслуги перед атомной отраслью» III степени.

Российская атомная отрасль готова к расширению сотрудничества со странами Евросоюза в области атомной энергетики, начатого без малого полвека назад. Госкорпорация "Росатом" видит для себя новые перспективные проекты, которые можно выполнить со странами Европы и на их территории. Об этом и о том, о каких именно проектах может идти речь в перспективе, в интервью РИА Новости в кулуарах проходящей в столице Бельгии конференции по атомной безопасности в Европе (Conference 2017 Nuclear safety in Europe) рассказал первый заместитель генерального директора — директор блока по международной деятельности Росатома Кирилл Комаров. Беседовала старший корреспондент представительства агентства в Брюсселе Мария Князева.

— Кирилл Борисович, расскажите, пожалуйста, как сейчас Росатом характеризует свое сотрудничество со странами ЕС?

— Я не вижу сегодня абсолютно никаких проблем в сотрудничестве между Россией и ЕС в области атомной энергетики. У нас очень успешное многолетнее сотрудничество, которое началось 47 лет назад и никогда, ни на один день не прерывалось. У нас сегодня объем взаимной торговли, причем я имею в виду как поставки из России в Евросоюз и из Европы в РФ, так и наши совместные проекты в третьих странах, исчисляется ежегодно миллиардами евро. Это очень успешное взаимовыгодное сотрудничество, которое мы постоянно развиваем и дополняем новыми элементами.

— То есть санкции со стороны Евросоюза не отразились на сотрудничестве Росатома и ЕС?

— У нас нет никаких санкций в отношениях России и ЕС (в сфере атомной энергетики — ред.) Поэтому нет — все очень успешно развивается, мы запускаем проект за проектом.

— А как выход Великобритании из ЕС может повлиять на сотрудничество с Россией по атомной тематике? Это может быть на руку Росатому?

— Я бы не делал таких выводов, потому что есть общие международные правила, которыми мы все руководствуемся в работе с любыми странами, вне зависимости от того, входят они в Евросоюз или нет. Это стандарты МАГАТЭ, Всемирной организации операторов АЭС. А эти стандарты остаются теми же самыми. У нас есть вся необходимая международная правовая база для работы с Великобританией, которая не очень зависит о того, находится страна в Евросоюзе или нет. Мы много лет поставляем топливо (в Соединенное королевство — ред.), которое на львиную долю делается в России, хотя и по технологии французской компании Areva.

— Расскажите, пожалуйста, о возможных перспективах работы Росатома с Великобританией и Евросоюзом.

— Сейчас мы видим большой возможный фронт работы по бэк-енду в Великобритании, по выводу (энергоблоков АЭС — ред.) из эксплуатации, по переработке топлива. Сегодня очень много дискуссий относительно того, как строить хранилища для отработавшего топлива.

Наша твердая позиция состоит в том, что сегодняшний уровень технологий позволяет, прежде чем начать что-то захоранивать, очень серьезным образом переработать это. То есть извлечь из топлива все полезные материалы и свойства, которые еще можно много раз использовать, и лишь потом решать вопрос захоронения, естественно, гораздо меньшего объема материала с гораздо более коротким сроком распада. Здесь тоже большая сфера для работы и с Великобританией, и со всеми странами Евросоюза.

— Недавно было объявлено о планах организации производства российского ядерного топлива в одной из европейских стран. О каком типе топлива идет речь — для российских реакторов ВВЭР, работающих в Европе, или со временем планируется еще и организовать там выпуск российского ядерного топлива "ТВС-Квадрат" для европейских реакторов западного дизайна?

— Мы очень открыты к разным формам сотрудничества, мы уже 20 лет сотрудничаем с Areva по изготовлению топлива по французской технологии на территории России. Это выгодно и французам, и нам, и конечному потребителю. Да, мы сейчас начали диалог, и прежде всего с нашими французскими коллегами о том, как мы можем объединить наши усилия, чтобы то же самое делать в отношении топлива по российской технологии. Это может быть и топливо для наших действующих блоков ВВЭР, и в перспективе может быть топливо квадратного дизайна.

В этом смысле атомная энергетика настолько международная отрасль, в ней все очень сильно взаимосвязано, в ней нет национально-изолированных зон. Наиболее эффективный результат можно получить только в самой широкой международной кооперации, и мы к такой кооперации готовы, мы ее реализуем.

- Росатом все больше внимания уделяет мировому рынку. Что это дает отечественной отрасли, отечественным производителям?

Ни в одной стране мира, на самом деле, атомная энергетика не является исключительно внутренней национальной задачей. Везде, где есть атомные технологии, компании стараются строить АЭС и поставлять продукцию и услуги за рубеж. Также нужно понимать, что в значительной мере наши атомные мощности загружаются именно зарубежными заказами. То есть новый контракт, например, на строительство АЭС за рубежом по российской технологии в большинстве случаев дает заказ не только для наших машиностроительных и инжиниринговых компаний, но и обогательных и фабрикационных заводов. Таким образом, чем мы более конкурентоспособны, тем более высокий уровень заплаты на наших предприятиях, лучше условия жизни в наших городах.

Росатом, безусловно, один из лидеров мировой атомной индустрии. Ключевое условие лидерства в атомной отрасли - высокий уровень технологий. Мы должны все время вкладываться в новые разработки, которые при этом должны быть самыми конкурентоспособными, даже на несколько шагов вперед. Технологические инновации требуют больших финансовых затрат, позволить себе которые можно только имея достаточный денежный поток. В этом смысле Россия не настолько большой рынок - денег, которые мы можем заработать дома, недостаточно для того, чтобы обеспечивать необходимый уровень инвестиций. Только вся совокупность мирового рынка атомной энергетики может дать нам достаточно ресурсов для этих целей. Поэтому мы так активны за рубежом. Для нас работа на международном рынке - это сохранение технологического потенциала и лидерства российской атомной отрасли в мире.

- Росатом стремится стать глобальной корпорацией. Как вы оцениваете ситуацию с кадровым обеспечением? Готовы ли люди внутри Росатома к тому, чтобы полноценно работать на глобальном рынке?

Представления о консерватизме работников Росатома сильно преувеличены. Наши сотрудники в основном очень активны, они готовы к переменам. Опросы, которые проводятся на предприятиях, показывают - минимум 65-70% сотрудников говорят, что с удовольствием приняли бы участие в глобальных проектах Росатома по всему миру.

Бизнес Росатома, по факту, уже глобален. У нас появляется все больше активов и проектов за пределами страны, там работают люди с другой культурой, с другим подходом к бизнесу.

Когда мы приходим на новые рынки, мы должны уметь разговаривать с клиентами и партнерами на одном языке, причем не только в понимании иностранной речи, но и на уровне логики, бизнес-культуры. Мало быть талантливым инженером, надо быть готовым к погружению в другую культурологическую среду.

К решению этой задачи мы подходим с разных сторон - готовим кадры и под конкретное строительство, и в целом для работы в международных проектах. В отношении АЭС «Аккую», например, мы уже сегодня думаем о том, кто будет заниматься ее эксплуатацией в 2020 году. Мы понимаем, что должны подготовить достаточное количество турецких специалистов. С другой стороны, мы должны думать и о том, кто из России поедет в Турцию.

Кроме того, мы запустили программу глобализации внутри Росатома, которая состоит из нескольких частей. Есть лидерская программа, где мы готовим будущих руководителей международных бизнес-проектов. Есть программа для более широкого круга сотрудников - менеджмента среднего звена, экспертов, специалистов, в рамках которой даем навыки, которыми должен владеть сотрудник глобальной компании.

Хочу сказать, что эту политику мы будем проводить настойчиво и целеустремленно. В этом году, например, в госкорпорации по целому ряду должностей знание английского языка - как базового для международного общения - станет обязательным условием для назначения. Проведя такой эксперимент в корпорации, дальше двинемся в дивизионы. Крайне важно, чтобы любой наш инженер мог не только талантливо сконструировать технологическое решение, но и, приехав в любую страну, на хорошем английском языке объяснить нашим партнерам или клиентам, что это за решение, почему оно безопасное, почему оно эффективное, чем оно им интересно. Когда это станет реальностью, можно будет считать, что Росатом стал настоящей глобальной компанией.

- То есть процесс обучения уже идет?

Да, мы в процессе обучения. В отрасли 250 тыс. сотрудников, вряд ли мы каждого сможем обучить в рамках специальной программы. Но мы стремимся максимально задействовать разные группы специалистов.

Сейчас мы целенаправленно отбираем таких людей, которые смогут стать агентами изменений. Чтобы они своим примером, своей активной жизненной позицией показывали, насколько важно для работников Росатома быть готовыми к глобальным вызовам. Сегодня ты работаешь в Москве, завтра можешь улететь на проект в Южную Африку, послезавтра - в Великобританию лицензировать российскую атомную станцию, а затем в Бангладеш - строить первую АЭС российского дизайна в этой стране. Люди должны быть мобильны, они должны быть готовы к глобальности во всех смыслах этого слова.

- Что такое «глобальный Росатом» лично для Вас?

Глобальная компания должна отвечать определенным критериям. Во-первых, она должна иметь возможность использовать глобальный пул человеческих ресурсов. У нас хорошие подвижки в этом направлении. Впервые за всю историю Росатома мы перестали бояться приглашать на работу иностранных специалистов. Да, на закрытые производства доступ иностранцев по-прежнему ограничен. Но есть бизнесы, где работает достаточное количество иностранных граждан. Мы хотим эту практику развивать.

Во-вторых, мы должны размещать свои производства так, чтобы это было удобно клиентам. Ярким примером является проект строительства завода по производству ядерного топлива, который мы реализуем в Украине. В этой стране доля атомной генерации - около 50%. Это самая большая после России база реакторов российского дизайна. Мы понимаем, что Украина для нас в области потребления топлива - ключевой партнер и идем навстречу, строим завод по производству ядерного топлива в максимальной близости к заказчику. Сейчас мы думаем еще о целом ряде подобных проектов в других странах.

В-третьих, глобальная компания имеет возможность привлекать финансовые ресурсы по всему миру, не ограничиваясь поддержкой российского государства и российских банков. В этом направлении мы уже много сделали. «Атомэнергопром», например, несколько лет выпускает финансовую отчетность по международным стандартам. Компания получила второй международный кредитный рейтинг. Это облегчает доступ на финансовые рынки. Уже есть несколько интересных проектов, один из которых - получение гарантий французского государственного кредитного агентства COFACE под закупку турбины Alstom для Балтийской АЭС. Проект важен не с точки зрения денег как таковых - скорее, мы получаем возможность использовать более широкую палитру финансовых инструментов.

И, наконец, глобальная компания работает не только с российскими технологиями, она имеет возможность использовать лучшие мировые наработки. У нас и тут неплохие результаты. Например, совместное предприятие с Alstom, в рамках которого на территории России локализуется производство тихоходных турбин большой мощности. Успешно развивается технологическое сотрудничество с целым рядом других крупных западных компаний, таких как AREVA, Siemens, Rolls-Royce. Мы берем их лучшие технологии и имплементируем в наши проекты.

Охарактеризуйте, пожалуйста, текущую ситуацию с конкуренцией на мировом рынке ядерных технологий. Как изменилась ситуация за последние, скажем, десять лет? Чего ожидать в будущем?

Конкуренция никогда не была слабой, мы не одни на этом рынке. Другое дело, что позиции конкурентов могут меняться. Сегодня мы видим, что Фукусима не оказала сверхкритического влияния на рынок атомной энергетики. Все прогнозы говорят, что в горизонте до 2030 года темпы прироста мощностей снизятся не более чем на 8-10% по сравнению с до-фукусимским сценарием. Была небольшая пауза, когда целый ряд государств обдумывал, что дальше делать. Но все ключевые страны и регионы - драйверы роста мирового рынка, такие как Китай, Индия, Юго-Восточная Азия в целом, Латинская Америка, Южная Африка, сохраняют серьезные планы по развитию атомной энергетики. Так что спрос в мире по-прежнему высок.

Причем в каждой стране он объясняется разными факторами. Где-то просто нет достаточного количества других энергоресурсов. Например, в Великобритании угольные шахты закрыли еще во времена госпожи Тэтчер. Газ там есть, но в основном на шельфе вокруг, и его не так много, чтобы обеспечить потребности страны. Поэтому атомная энергетика для них - абсолютно необходимый элемент национального энергобаланса.

Росатом сегодня по большинству позиций входит в тройку лидеров на мировом рынке атомной энергетики. По-прежнему, ключевыми конкурентами для нас являются AREVA и Westinghouse. Но не надо забывать о том, что активно развивают собственные ядерные технологии в Южной Корее и Китае. Корейские и китайские компании еще не вышли активно на мировую арену, но мы понимаем, что это время рано или поздно произойдет. Именно поэтому нам нельзя стоять на месте.

Основная линия конкуренции сегодня проходит по фактору стоимости производства киловатт-часа электроэнергии новой АЭС - насколько она конкурентоспособна по сравнению с ценой других производителей и, более того, с ценой других видов генерации на всем жизненном цикле АЭС. У атомной станции есть серьезные преимущества перед, например, газовой или угольной. Во-первых, АЭС дольше эксплуатируются. У наших станций сейчас нормативный срок службы - 60 лет, при разумной эксплуатации он может быть продлен до 80 или может даже до 100 лет. Второе преимущество - низкая топливная составляющая. У нас всего 10% в стоимости электроэнергии приходится на стоимость топлива. Для сравнения, например, у газовой станции этот показатель составляет 70%. Так что в целом здесь мы себя чувствуем достаточно уверенно, понимая, что в состоянии предложить своим клиентам проекты, которые обеспечивают разумную, экономически выгодную цену электроэнергии. Хотя, безусловно, это одна из важнейших зон для постоянного совершенствования.

- А какие ожидания на будущее? Конкуренция усилится? Или скорее произойдет фрагментация рынка, когда, например, AREVA и Westinghouse останутся в Европе, а Россия сосредоточится на Юго-Восточной Азии?

Такого географического разделения для нас точно нет. Мы работаем по всему миру. Если посмотреть на карту активности Росатома, можно увидеть, что мы везде, кроме разве что Антарктиды, и то только потому, что там пока никому не нужны атомные технологии. Понадобится - придем и туда. Другое дело, что где-то мы более активны - в Восточной Европе, например, в странах СНГ, в Китае и Индии.

Что касается предстоящих изменений в картине рынка, наиболее важные из них, на мой взгляд, будут касаться продукта. Еще менее десяти лет назад в мире атомной энергетики самым востребованным был EPC-контракт на сооружение станции. То есть заказчики, которые точно понимали, что они хотят построить, платили деньги и получали собственную АЭС. Но уже примерно пять последних лет все более востребованным становится комплексный продукт, особенно в тех странах, которые только начинают развивать атомную энергетику. Для таких стран одного лишь строительства АЭС не достаточно. Необходимо подготовить персонал для эксплуатации этой станции, помочь создать национальное законодательство, содействовать развитию местного атомного надзора. Зачастую требуется еще и деньги найти на строительство АЭС. И мы сегодня готовы выходить на рынок именно с комплексным предложением.

При этом сейчас, на мой взгляд, происходит очередное изменение рынка, когда фокус вновь смещается, теперь - как я уже говорил, в сторону себестоимости киловатт-часа электроэнергии. В этом суть нашего контракта с Турцией. Мы не просто строим АЭС и делаем это в рамках комплексного предложения. У нас контракт с заказчиком, по сути, на продажу электроэнергии, которая будет произведена АЭС «Аккую» в будущем. Стоимость продажи гарантирует турецкая сторона. Все остальное - наша зона ответственности.

По тому же пути, очевидно, идет и Великобритания. Правительство говорит о готовности принять инвестора, который придет со своими деньгами, технологиями, кадрами, и создать для него благоприятные условия. В этой связи в британском правительстве сейчас обсуждается идея заключения так называемых contracts-for-difference, то есть контрактов на разницу в цене. Предполагается, что с инвестором, который хочет построить АЭС, заранее будет обсуждаться уровень цены электроэнергии, достаточный для окупаемости вложений. Если к моменту ввода станции в строй такая цена и так сложится на рынке, инвестор вернет свои деньги через продажу электроэнергии. Если цена окажется ниже, разница доплачивается из британского бюджета.

Но уверен, что и это изменение рынка не является последним. Впереди нас ждет еще что-то новое, потому что меняется мировая экономика, у клиентов возникают новые требования. Важно быть готовыми к этим изменениям.

- Рынок меняется, а меняется ли на этом рынке отношение к Росатому?

Честно скажу, отрадно видеть множество позитивных изменений, особенно на примере стран, которые входили в так называемый советский блок, а потом, после распада СССР, попали под влияние Запада. Прагматизм во всем мире все больше и больше побеждает, все фобии времен холодной войны отходят на задний план.

Вот пример Чехии. Когда я в первый раз приехал в эту страну туристом в 1997 году, даже те из местных жителей, кто умел разговаривать по-русски, не очень хотели это делать, настолько были сильны старые травмы. Сейчас, в 2013 году, я могу смело сказать, что в Чехии даже те, кто не умеют разговаривать по-русски, все равно стараются выучить хотя бы два-три слова. Почему? Потому что экономика. Мы недавно специально запрашивали официальные цифры по статистике чешского экспорта: из Чехии в США - $0,5 млрд в год, в Россию - $6 млрд в год. Причем за последние три года экспорт в нашу страну вырос в два раза. Они поставляют нам не сырье, а высокотехнологичные товары.

Люди видят, что Россия сегодня - это не монстр какой-то, а нормальный партнер и огромный рынок, который готов потреблять их товары, политические истории, поверьте, немедленно уходят на задний план.

Когда мы начинали свою работу в Чехии по тендеру на строительство АЭС «Темелин», местные журналисты все время спрашивали, не усилится ли из-за этого энергетическая зависимость страны от России. Мне приходилось терпеливо объяснять, что станция строится в Чешской республике, управлять ею будет чешская компания, 70% работ при строительстве этой станции будет локализовано у местных компаний. Какая тут зависимость и от кого? Так вот, сегодня такие вопросы уже никто не задает. Хотя иллюзий строить не надо, конкуренция в мире атомной энергетики очень жесткая, это достаточно политизированный бизнес, и не секрет, что ряд наших конкурентов пытается периодически пользоваться аргументами такого типа, когда у них заканчиваются аргументы экономического порядка.

- К слову про «Темелин». На ваш взгляд, какие у России шансы на победу?

Уверен, что у чешско-российского Консорциума «МИР. 1200» очень хорошие шансы. Хотя мы уже четко понимаем, что заказчик откладывает принятие решения. Первоначально они хотели объявить итоги в сентябре этого года, теперь срок сдвигается на второе полугодие 2014 года, или даже на конец года. У этого есть целый ряд понятных, объективных причин. С одной стороны, для CEZ это огромнейший инвестиционный проект, очень большая ответственность, и они хотят, что логично, выжать максимум из возможного подрядчика. Мы это понимаем, аккуратно с этим работаем, делаем все, что можем, чтобы найти точки соприкосновения. С другой стороны, им очень важно получить гарантии окупаемости проекта.

Кстати, я считаю хорошим знаком для будущего развития атомной энергетики тот факт, что Еврокомиссия выступила с инициативой о принятии новой директивы в Евросоюзе. Этот документ, по сути, разрешит государствам-членам ЕС субсидировать или поддерживать в какой-то другой форме развитие ядерных мощностей по аналогии с тем, как это происходит в отношении возобновляемых источников энергии, таких как солнце и ветер. Это абсолютно логичное, понятное решение. Ведь в свое время солнце и ветер решили поддерживать именно потому, что эти виды энергоресурсов не увеличивают выработку CO2. В этом смысле атомная энергетика ничем не отличается, это совершенно такая же «зеленая» энергия. Почему одни виды энергии надо поддерживать, а другие нет? Я очень рад тому, что Еврокомиссия серьезно об этом задумалась.

- Но Германия, надо полагать, активно против…

В Германии все очень непросто. Там и до Фукусимы не было реальных планов по развитию атомной энергетики. Поэтому для них после событий в Японии был только один вопрос: с какой скоростью закрывать те блоки, которые есть в стране. Решение, которое они приняли, для меня, честно говоря, немного странное: часть из 17 блоков закрыли, часть по-прежнему работает. Если атомная энергетика небезопасна, то почему часть блоков эксплуатируется?

Немцы уже начали платить за отказ от атомной энергии в пользу ветра и солнца. Давайте будем честными: ветер и солнце объективно дороже АЭС, даже со всеми государственными субсидиями, которые, может быть, и платятся из бюджета, но потом все равно раскладываются на каждого налогоплательщика в прямой или косвенной форме.

Когда люди начнут это понимать, ситуация сложится так же, как в Швейцарии. Там в целом ряде кантонов у жителей, особенно у тех, кто живет в собственном доме, есть право выбрать, из какого источника электроэнергию получать. Понятно, что к дому не подведут напрямую сеть от конкретной электростанции. По сути, так потребитель как бы дает заявку на загрузку соответствующих мощностей. Так вот, при всех разговорах про возобновляемые источники электроэнергии, например, в Женеве 60% жителей платят за то, чтобы получать электроэнергию ГЭС, 39,7% - за атомную электроэнергию, и только 0,3% готовы платить за ВИЭ. Потому что это объективно дороже!

Возвращаясь к Чехии, согласно последним новостям, Экспортно-импортный банк США готов предоставить CEZ кредит для достройки АЭС «Темелин» на беспрецедентных условиях, если победу в тендере одержит Westinghouse. Россия готова на какие-то ответные действия?

На самом деле ничего беспрецедентного нет, в мире это достаточно распространенная практика, когда экспортно-импортные агентства в соответствующих странах - например, COFACE во Франции, HERMES в Германии, - создают условия для поддержки национальных производителей на мировом рынке. В России создано аналогичное агентство ЭКСАР, с которым мы очень активно работаем. ЭКСАР уже предоставлены достаточно большие ресурсы от правительства для того, чтобы поддерживать российских производителей на мировом рынке. По «Темелину», совместно с ЭКСАР, мы уже сформировали определенный набор опций и предложений, которые я бы сейчас не хотел раскрывать.

Мы массу проектов реализуем на принципах межгосударственного финансирования, например, в Индии, Вьетнаме, Белоруссии. По Бангладеш у нас подписаны межправительственные соглашения о готовности выделить соответствующие кредиты. И условия предоставления кредитов точно не хуже, чем то, что предлагает американский Ex-Im Bank в поддержку проекта Westinghouse в Чехии. Мы твердо знаем, что в этой конкурентной зоне наши возможности ничуть не слабее чем у соперников.

Какие текущие тенденции, на ваш взгляд, являются наиболее интересными с точки зрения влияния на отрасль? Сланцевый газ, малые модульные реакторы, китайская ядерная программа?

Про сланцевый газ до сих пор многое непонятно. Очевидны последствия бума добычи сланцевого газа для американского рынка: там целый ряд компаний начинает отказываться от строительства новых атомных станций. Но для Росатома, в общем, это не очень критично, поскольку мы и не планировали участвовать в рынке сооружения АЭС в США. С другой стороны, сегодняшние технологии добычи сланцевого газа приводят к довольно серьезным отрицательным последствиям для окружающей среды. Именно поэтому целый ряд стран Евросоюза, таких как Германия, Франция, Болгария, запретили у себя на территории добычу сланцевого газа.

Что будет, если начнется экспорт сланцевого газа в сжиженной форме - посмотрим. Газ - это товар, расходы на транспортировку из точки «А» в точку «Б» точно не удешевляют его стоимость. Судя по сообщениям в открытой прессе, себестоимость добычи сланцевого газа в США точно выше, чем та цена, по которой мы в России добываем природный газ. То есть, нет пока никаких чудес и никаких предпосылок к тому, чтобы сделать нас в этом смысле неконкурентоспособными.

Для каждой страны есть свой логичный энергетический баланс, в котором формируется какая-то пропорция из разных типов генерации. Допустим, в России огромные запасы угля, газа и гидроресурсов, но тем не менее мы развиваем у себя атомную энергетику. Во многом это происходит потому, что атомная энергетика - не только способ получить электроэнергию, но и возможность задать совершенно другую тональность в экономике и промышленности страны в целом. Мы сделали оценку, и получилось, что каждое рабочее место при сооружении атомной станции - а там должно работать до 10 тыс. специалистов, если строится два блока - дает семь рабочих мест в других отраслях промышленности. Колоссальный мультипликативный эффект для страны. Так что основой для принятия решения о сооружении АЭС в любой стране является не только вопрос стоимости конкретного проекта.

Если говорить о китайской ядерной программе, то мы очень рады ее активному развитию и «Росатом» в этом участвует. Мы построили два блока Тяньваньской АЭС, строим третий и четвертый блоки. По проекту нет никаких нареканий, проблем или задержек, все идет четко по намеченному плану. Надеюсь, что наше сотрудничество с Китаем будет позитивно развиваться и дальше.

Что касается реакторов малой и средней мощности, тема, действительно, востребованная во всем мире, у подобных проектов есть будущее. Россия тоже этим активно занимается, у нас есть целый ряд наработок в этой сфере. Наше ключевое конкурентное преимущество в том, что многие установки такого рода у нас уже имеют референцию, так как использовались раньше, например, на подводных лодках или на атомных ледоколах. Таким образом, мы можем предъявить миру референтный образец, а это очень важно для конкуренции.

Вместе с тем, главный бич малых и средних реакторов - высокая стоимость. То есть они пока еще точно не предназначены для массового применения. Скорее, надо искать какие-то специальные условия, где станция такого типа будет конкурентоспособна.

Расскажите, пожалуйста, о ближайших планах Росатома по развитию международного бизнеса. Какие проекты или тендеры, в каких странах являются наиболее ожидаемыми?

Для нас все проекты важны. Сейчас участвуем в двух тендерах: в Чехии, Иордании и ведем переговоры в Финляндии. В Финляндии готовится строительство станции «Ханхивики» - интересный проект, в который мы попали совсем недавно по приглашению финской стороны. На сегодняшний день мы имеем хорошие шансы получить этот контракт. Думаю, ясность в отношении перспектив проекта наступит до конца года.

В Иордании подали хорошее технико-коммерческое предложение на строительство АЭС. Но, безусловно, предстоит решить еще очень много вопросов, связанных с источниками инвестиций для иорданской стороны.

Как я уже говорил, в Китае мы успешно строим третий и четвертый блоки Тяньваньской АЭС, ведем переговоры о возможном расширении парка наших станций на территории страны. В Индии совсем недавно состоялся физпуск первого блока «Куданкулам». Сам блок был готов к вводу в эксплуатацию еще год назад, и если бы не проблемы, связанные с общественным восприятием, уже год он мог бы работать и производить энергию. К счастью, сейчас там все благополучно, и я надеюсь, что в следующем году запустим и второй блок. Уверен, что у нашего дальнейшего сотрудничества с Индией также хорошие перспективы.

Во Вьетнаме идет подготовка ТЭО сооружения первой АЭС, все основания для реализации проекта созданы: подписано базовое межправсоглашение, соглашение о выделении госкредита. Рассчитываем со следующего года начать активную работу на площадке по подготовке к сооружению станции.

Очень динамично развивается проект в Бангладеш. Буквально в начале года мы договорились о старте работ по строительству АЭС. Подписаны первые контракты, предварительные работы уже разворачиваются. Вполне успешно идет проект в Белоруссии, где мы также строим первую для этой страны атомную станцию, на основе межправительственного соглашения и с привлечением межгосударственного кредита. Этим проектом мы очень довольны, и вот по какой причине. Сегодня в мире много говорят о том, что строительство атомных блоков часто задерживается, а проекты в итоге сильно вырастают в цене. В Белоруссии пока все у нас идет без сучка и без задоринки. Мы двигаемся где-то на четыре-шесть месяцев быстрее того графика, который изначально был заложен в проекте, и надеемся эти темпы сохранить.

Также на сегодняшний день у нас есть целый ряд возможностей поучаствовать в развитии национальных ядерных программ в таких странах, как ЮАР, Бразилия, Аргентина, Нигерия. В целом многие государства африканского континента сегодня проявляют большой интерес к строительству АЭС.

- Как Росатом выбирает проекты - куда, в какую страну идти, куда инвестировать? Теоретически возможно, что Росатом возьмется за убыточный проект, например, для того, чтобы занять нишу на новом для себя рынке?

Когда Росатом принимает решение по тому или иному проекту, мы руководствуемся в первую очередь экономическими соображениями. Я не знаю ни одного прецедента, чтобы нас что-то двигало пойти на заведомо убыточный проект. Другое дело, что благодаря уникальности структуры Росатома, который объединяет в себе все технологические переделы в области атомной энергетики, мы можем быть более гибкими, чем многие из наших конкурентов. Мы можем сделать наше предложение максимально комфортным для клиента, в чем-то уступить, где-то выиграть, но получить в любом случае комплексный положительный экономический эффект для отрасли.

При этом нельзя сбрасывать со счетов два других фактора: для развития атомной энергетики важна политическая и общественная приемлемость. Протесты населения в Индии - яркий пример того, что происходит, когда в этом направлении не проводится работа. Ведь основные проблемы происходят просто из-за недостатка информации, в самой по себе атомной станции нет ничего опасного, опасность в основном в головах у людей, которые просто не имеют достаточного количества информации. Когда людям эту информацию предоставляют, обычно никаких проблем нет.

Екатерина Трипотень

Директор блока по международной деятельности Росатома Кирилл Комаров / Фото: РИА Новости, Михаил Воскресенский

Российская атомная отрасль готова к расширению сотрудничества со странами Евросоюза в области атомной энергетики, начатого без малого полвека назад. Госкорпорация "Росатом" видит для себя новые перспективные проекты, которые можно выполнить со странами Европы и на их территории. Об этом и о том, о каких именно проектах может идти речь в перспективе, в интервью РИА Новости в кулуарах проходящей в столице Бельгии конференции по атомной безопасности в Европе (Conference 2017 Nuclear safety in Europe) рассказал первый заместитель генерального директора - директор блока по международной деятельности Росатома Кирилл Комаров. Беседовала старший корреспондент представительства агентства в Брюсселе Мария Князева.

- Кирилл Борисович, расскажите, пожалуйста, как сейчас Росатом характеризует свое сотрудничество со странами ЕС?

Я не вижу сегодня абсолютно никаких проблем в сотрудничестве между Россией и ЕС в области атомной энергетики. У нас очень успешное многолетнее сотрудничество, которое началось 47 лет назад и никогда, ни на один день не прерывалось. У нас сегодня объем взаимной торговли, причем я имею в виду как поставки из России в Евросоюз и из Европы в РФ, так и наши совместные проекты в третьих странах, исчисляется ежегодно миллиардами евро. Это очень успешное взаимовыгодное сотрудничество, которое мы постоянно развиваем и дополняем новыми элементами.

- То есть санкции со стороны Евросоюза не отразились на сотрудничестве Росатома и ЕС?

У нас нет никаких санкций в отношениях России и ЕС (в сфере атомной энергетики - ред.) Поэтому нет - все очень успешно развивается, мы запускаем проект за проектом.

- А как выход Великобритании из ЕС может повлиять на сотрудничество с Россией по атомной тематике? Это может быть на руку Росатому?

Я бы не делал таких выводов, потому что есть общие международные правила, которыми мы все руководствуемся в работе с любыми странами, вне зависимости от того, входят они в Евросоюз или нет. Это стандарты МАГАТЭ, Всемирной организации операторов АЭС. А эти стандарты остаются теми же самыми. У нас есть вся необходимая международная правовая база для работы с Великобританией, которая не очень зависит о того, находится страна в Евросоюзе или нет. Мы много лет поставляем топливо (в Соединенное королевство - ред.), которое на львиную долю делается в России, хотя и по технологии французской компании Areva.

- Расскажите, пожалуйста, о возможных перспективах работы Росатома с Великобританией и Евросоюзом.

Сейчас мы видим большой возможный фронт работы по бэк-енду в Великобритании, по выводу (энергоблоков АЭС - ред.) из эксплуатации, по переработке топлива. Сегодня очень много дискуссий относительно того, как строить хранилища для отработавшего топлива.

Наша твердая позиция состоит в том, что сегодняшний уровень технологий позволяет, прежде чем начать что-то захоранивать, очень серьезным образом переработать это. То есть извлечь из топлива все полезные материалы и свойства, которые еще можно много раз использовать, и лишь потом решать вопрос захоронения, естественно, гораздо меньшего объема материала с гораздо более коротким сроком распада. Здесь тоже большая сфера для работы и с Великобританией, и со всеми странами Евросоюза.

- Недавно было объявлено о планах организации производства российского ядерного топлива в одной из европейских стран. О каком типе топлива идет речь - для российских реакторов ВВЭР, работающих в Европе, или со временем планируется еще и организовать там выпуск российского ядерного топлива "ТВС-Квадрат" для европейских реакторов западного дизайна?

Мы очень открыты к разным формам сотрудничества, мы уже 20 лет сотрудничаем с Areva по изготовлению топлива по французской технологии на территории России. Это выгодно и французам, и нам, и конечному потребителю. Да, мы сейчас начали диалог, и прежде всего с нашими французскими коллегами о том, как мы можем объединить наши усилия, чтобы то же самое делать в отношении топлива по российской технологии. Это может быть и топливо для наших действующих блоков ВВЭР, и в перспективе может быть топливо квадратного дизайна.

В этом смысле атомная энергетика настолько международная отрасль, в ней все очень сильно взаимосвязано, в ней нет национально-изолированных зон. Наиболее эффективный результат можно получить только в самой широкой международной кооперации, и мы к такой кооперации готовы, мы ее реализуем.

МОСКВА, РИА Новости
12